Неточные совпадения
Уж восемь робертов
сыгралиГерои виста; восемь раз
Они места переменяли;
И чай несут. Люблю я час
Определять обедом, чаем
И ужином. Мы время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок — верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты, тридцати веков кумир!
Он посидел еще десяток минут, слушая, как в биллиардной яростно вьется,
играет песня, а ее режет удалой свист, гремит смех, барабанят ноги плясунов, и уже неловко было сидеть одному, как бы демонстрируя против веселья
героев.
Герой мой оделся франтом и, сев в покойный возок, поехал в собрание. Устроено оно было в трактирном заведении города; главная танцевальная зала была довольно большая и холодноватая; музыка стояла в передней и, когда Вихров приехал,
играла галоп. У самых дверей его встретил, в черном фраке, в белом жилете и во всех своих крестах и медалях, старик Захаревский. Он нарочно на этот раз взялся быть дежурным старшиной.
Говорит он по-русски хорошо, но уже по той отчетливости, с которою выговаривается у него каждое слово, и по той деятельной роли, которую
играют при произношении зубы и скулы, нельзя ошибиться насчет происхождения этого
героя.
— Извини, я сделаю одно замечание: большую роль в данном случае
играет декоративная сторона. Каждый вперед воображает себя уже
героем, который жертвует собой за любовь к ближнему, — эта мысль красиво окутывается пороховым дымом, освещается блеском выстрелов, а ухо слышит мольбы угнетенных братьев, стоны раненых, рыдания женщин и детей. Ты, вероятно, встречал охотников бегать на пожары? Тоже декоративная слабость…
Я в 6 часов уходил в театр, а если не занят, то к Фофановым, где очень радовался за меня старый морской волк, радовался, что я иду на войну, делал мне разные поучения, которые в дальнейшем не прошли бесследно. До слез печалились Гаевская со своей доброй мамой. В труппе после рассказов Далматова и других, видевших меня обучающим солдат, на меня смотрели, как на
героя, поили, угощали и платили жалованье. Я
играл раза три в неделю.
Каким образом создалась эта круговая порука снисходительности — я объяснить не берусь, но что порука эта была некогда очень крепка — это подтвердит каждый провинциал. Однажды я был свидетелем оригинальнейшей сцены, в которой роль
героя играл Прокоп. Он обличал (вовсе не думая, впрочем, ни о каких обличениях) друга своего, Анемподиста Пыркова, в присвоении не принадлежащего ему имущества.
Он не
играл роли
героя, влюбленного в Офелию или в Веронику Орлову; он действительно был в нее безумно влюблен.
Тетерев. Ничего! Сцена очень интересная. Я слушал и смотрел с удовольствием. Очень недурно, очень! Не волнуйся, брат! У тебя есть способности… ты можешь
играть героические роли. В данный момент
герой нужен… поверь мне! В наше время все люди должны быть делимы на
героев, т. е. дураков, и на подлецов, т. е. людей умных…
Толпа за Степаном росла. Он ехал не торопясь, конь порывался и
играл под ним, пугаясь шума и толкотни, но Степан сдерживал его и, казалось, не обращал внимания на все происходившее. Мне показалось, что он действительно несколько пьян. Я заметил, что в толпе было больше всего татар. Слобожане и якуты, наоборот, скрывались в юрты. Степан испытывал еще раз участь
героя, оставляемого в трудную минуту теми самыми людьми, которые всего больше ему удивлялись. Сергей тоже с замешательством почесался…
Мои приятели и почитатели называли это моим торжеством, говоря, что я умел из ничтожной роли Заруцкого сделать замечательное лицо и уравнять его с
героем пиесы, которого
играл даровитый любимец публики.
Вдруг Яковлев вздумал
сыграть „Сына любви“, роль, которую всегда
играл я с успехом: забасил, задекламировал и скорчил
героя вместо простого солдата.
Пенсия состояла тогда из двух тысяч рублей ассигнациями для артистов, занимающих первое emploi; но Шушерину не хотелось оставаться долее на петербургской сцене, потому что репертуар изменился и ему приходилось
играть невыгодные для себя роли; для любовников он уже устарел, а в
героях его совершенно затмил актер Алексей Семеныч Яковлев; к тому же он не любил Петербурга и только о том и думал, как бы ему перебраться в Москву.
На месте Яковлева я бы взял в этой трагедии роль Полиника, которая могла затмить Эдипа; но ему, во уважение высокого роста и богатырской фигуры, предложили
играть царя и
героя Тезея.
Яков (тоже слабо усмехаясь). Кошмар какой-то, а не человек! Ты видишь — он ужасно нравится себе! В молодости он
играл на любительской сцене, и — смотри, в нём ещё не исчез актёр на роли
героев… (Помолчав.) Он заставит меня дать ему эти деньги!
Куницын. Любви-то нельзя купить?.. О-хо-хо-хо, мой милый!.. Еще какую куплю-то!.. Прелесть что такое!.. Пламенеть, гореть… обожать меня будет!.. А слава-то, брат, тоже нынче вся от
героев к купцам перешла… Вот на днях этому самому Бургмейеру в акционерном собрании так хлопали, что почище короля всякого; насчет же талантов… это на фортепьянчиках, что ли, наподобие твое,
играть или вон, как наш общий товарищ, дурак Муромцев, стишки кропать, так мне этого даром не надо!..
Это было желание
играть в
героев и боязнь дурных шансов игры — совершенно по пословице: «и хочется и колется»…
У так называемых великих деятелей истории,
героев империалистической воли всегда колоссальную роль
играло убийство.
Другой обломок той же романтической полосы театра, но в более литературном репертуаре, Лаферрьер, еще поражал своей изумительной моложавостью, явившись для прощальных своих спектаклей в роли дюмасовского"Антони", молодого
героя, которую он создал за тридцать лет перед тем. Напомню, что этот Лаферрьер
играл у нас на Михайловском театре в николаевское время.
Берлинский сезон был для меня не без интереса. Я ходил в Палату и слышал Бисмарка, который тогда совсем еще не
играл роли национального
героя, даже и после войны 1866 года, доставившей Пруссии первенствующее место в Германском союзе.
Тогдашнего регента, маршала Серрана — скорее любили. Но роль
играл не он, а Прим, которого я и видел в первый раз на этом торжестве. Из него сделала
героя картина даровитого художника Реньо, изобразившего Прима во главе войска, идущего ниспровергать Изабеллу. Эта картина вызывала восторги Вл. Стасова, видевшего ее в Париже.
С отцом мы простились в Липецке, опять в разгар водяного сезона. На бал 22 июля съезд был еще больше прошлогоднего, и ополченские офицеры в серых и черных кафтанах очутились, разумеется,
героями. Но, повторяю, в обществе среди дам и девиц никакого подъема патриотического или даже гуманного чувства! Не помню, чтобы они занимались усиленно и дерганьем корпии, а о снаряжении отрядов и речи не было. Так же все танцевали, амурились, сплетничали,
играли в карты, ловили женихов из тех же ополченцев.
Живое лицо также
герой «Сна Макара»: его зовут Захаром, Он знает о рассказе Короленко и с гордостью заявляет: «Я — сон Макара!» В рассказе «Река
играет» сохранена даже фамилия перевозчика — Тюлин.
Скажем несколько слов об этом выдающемся политическом деятеле того времени, так как ему суждено было
играть в жизни наших московских
героев некоторую роль.
— А та, что
играет Машу, влюбленную в
героя, дочь управляющего.